Olya: from Ukraine to Canada (russian version)
Я рада опубликовать долгожданное интервью с первой героиней фотопроекта Resilient Women: Portraits of Immigration - Олей Locorbi.
Я еще больше рада, что мне в принципе повезло встретиться с моей героиней: услышать ее историю и зарядиться от нее уверенностью и каким-то особым ощущением собственной ценности и достоинства. Ощущением, что мы сами создаем свою судьбу, что мы всегда можем опереться на себя, свои навыки и таланты. Что бы ни происходило вокруг, у тебя есть ты. И круто, когда у тебя есть такая ты:).
Я надеюсь, что вы тоже сможете вдохновиться, прочитав интервью, и вспомнить, что даже такая трансформация, как эмиграция, не лишает вас самих себя, но может сделать вашу жизнь еще более осмысленной и успешной.
Еще более важно, что интервью очень честное, прямое, мы затронули темы, которые могут вызвать неодобрение или другую острую реакцию. Но в этом вся Оля. Она не прячется за шаблонами и образами, а говорит открыто о себе и том, что для нее важно.
Буду заканчивать долгое вступление. Начнем.
Оля Locorbi — продюсер и основатель SMM-агентства, стоявшая у истоков развития индустрии блогеров и инфлюенсеров.
В эмиграции почти ушла продавать косметику в Sephora, но спустя 2 года в Канаде успешно реализует проекты с блогерами в Северной Америке, работая с крупнейшими международными брендами.
Оля, расскажи, кто ты, откуда и как оказалась в Канаде.
Это самый сложный вопрос. Потому что если я буду отвечать так, как я чувствую, часть моих друзей, часть моей жизни, будет обижаться.
Я родилась и жила в Украине, школу и университет окончила в Украине. И когда надо было поступать в магистратуру и искать работу, я смотрела варианты в Киеве, но случайно на одном сайте, поменяв город на Москву, увидела совершенно другие зарплаты и задумалась: зачем оставаться здесь, если делая то же самое, можно зарабатывать гораздо больше. И я уехала в Москву.
И свою осознанную, свою лучшую жизнь я жила именно в Москве.
Как и многие, я проходила путь с самого нуля, начиная с аренды комнаты в Бибирево, где моими соседями были алкаши и тунеядцы, живущие на пособие. Это был дом, попавший под реновацию, без ремонта. И никто ничего не делал для улучшения состояния жилья, потому что все ждали расселения. Еще и первый этаж. Это было ужасно (смеется).
Я устроилась на работу к Артуру Шачневу, известному сегодня продюсеру, который организовывал концерты и гастроли звезд шоу-индустрии в России. Несколько лет я вместе с командой организовывала концерты для артистов в Крокусе (одна из крупнейших концертных площадок в России).
Я много работала, и у меня была цель. Вскоре я переехала в классную дорогую квартиру. Я ее не купила, просто снимала, но я была очень довольна, гордилась собой. Мне был 21 год, и я жила в крутейшей квартире в Москве, которую сама смогла себе позволить.
Как хакнуть рекламный рынок Москвы в 21 год.
Я и сама продавала билеты на концерты, которые мы организовывали. Моя работала давала мне доступ к разным важным людям, включая популярных артистов. И в это время как раз начинался бум социальных сетей: появился Instagram.
Я была подписана на Анфису Чехову, потому что, как и она, вечно худела и вдруг подумала: “А что если попросить ее прорекламировать концерт?” Тогда еще никто так не делал, поэтому это действительно было смелой идеей. Я написала ей прямо в личку, она ответила, что готова рассказать о концерте в своих соцсетях. Я спросила ее: “Сколько будет стоить такая реклама?” - “5 тысяч рублей”. Я прямо со своей личной карты перевела ей напрямую деньги. Она сделала сториз о концерте, и у меня за вечер были распроданы все билеты. Я подумала “Прикольно! А что, так можно было”. Это оказалось гениально! И просто.
Я начала искать других ребят в соцсетях. Реклама стоила смешных денег, потому что еще не было сформировавшегося рынка, никто не мог назвать адекватную цену. И я поняла, что хакнула этот мир и систему. Что так легко можно делать продажи.
Я массово взяла в работу девчонок из “Дома 2” (популярный телевизионный проект), они тоже стали выкладывать рекламу. Ко мне стали со всей Москвы слетаться организаторы концертов, чтобы я помогла им с продажами. Никто не понимал, что я делаю и как вообще это называется. Это были мои первые шаги. Стоматологии, кинотеатры, маркетинговые агентства. Мне просто писали “Вы что-то делаете, но мы не знаем, что. Сделайте это нам.”
Я понимаю, что надо уже как-то это назвать. И я даю название “Закупка рекламы у звезд в Instagram”.
Где-то спустя год у меня уже образовалась внушительная очередь из рекламодателей с огромными бюджетами. Они напрямую перечисляют огромные деньги на карту, а я сама уже распределяю по знаменитостям. При этом я общаюсь со звездами прямо в личке, они дают мне свои личные телефоны, то есть мы общаемся даже не через PR-директоров. Они тоже рады заработку. Первоначально звезды получала за рекламу какие-то копейки, дальше я сама инициировала повышение их ценника, чему они, конечно же, были очень рады. Я забиваю звездам буквально каждый день. И вот так зарождается целая индустрия, которой я начинаю управлять.
Нужны стандарты. Мы начинаем прописывать правила работы для знаменитостей и рекламодателей. Мы начинаем создавать брифинги и технические задания, ведем расписание, обучаем самих знаменитостей. Появляются правила, которых просто не было на рынке.
Я ухожу с основной работы, так как для меня это становится полноценным самостоятельным бизнесом. Параллельно я запускаю обучение, так как мне нужны люди в команду. Я готовлю персональных PR-менеджеров для знаменитостей, которые сразу же начинают с ними работать. Это мои первые выпускники. А ведь тогда это не было мейнстримом.
Постепенно моя экспертиза растет, и знаменитости спрашивают, могу ли я вести и развивать их страницы в социальных сетях. Я начинаю продюсировать знаменитостей. Мы создаем инфоповоды, экспериментируем с форматами, чтобы посмотреть, как реагирует аудитория. У меня был кейс добавления 50000 подписчиков за один вечер. Мы снимаем сфабрикованный контент, пусть иногда он вызывает и негативные комменты, но реакция аудитории есть. И мы начинаем продавать рекламу на такие инфоповоды. Я понимаю, что можно брать в работу не только селебрити, но и обычных людей: создавать мощные инфоповоды, закупать на них рекламу. Мы берем обычных людей и делаем из них звезд с миллионной аудиторией, продаем рекламу брендам в их аккаунтах. Подписываем их на работу с агентством как лейблы.
Это было классно, я была в этом профессионалом, очень хорошо зарабатывала.
Единственное, чего у меня не было - настоящего женского счастья. Не могла я найти такого человека. Я была грустная, одинокая, мечтала о семье. Представляла, что когда-то это все у меня будет, и я буду счастлива.
Застрять на необитаемом острове.
Начинается ковид. Я случайно застреваю в Болгарии. Как я говорила, моя работала обеспечивала меня классными знакомствами. И вот один знакомый олигарх просит меня помочь ему продать отель. Я использую старую схему и напрямую контактирую с потенциальными отелями-покупателями. Я прилетаю на встречу в Болгарию и …… границы закрывают.
Забавно, что чуть ранее я искала безлюдный остров через туристическую компанию. Я выгорела и не хотела разговаривать с людьми, хотела побыть одна. Мое желание исполнилось вот таким образом. Я оказалась на море совсем одна. Закрыли все: кафе, почту, магазины. Работал один какой-то окололегальный магазин с чипсами, сигаретами и колбасой. Я жила в отеле без кухни, без стиральной машины, я стирала свои немногие вещи руками в прямо раковине, а волосы сушила под кондиционером. У меня по сути не было даже одежды, так как я ехала на одну встречу.
Это был период, когда я много разговаривала сама с собой много, многое переосмысливала в своей жизни. Одиночество поглощало. От скуки 16 марта я ответила на звонок с незнакомого номера, чего я в принципе никогда не делаю. И это был мой будущий муж.
Нас познакомил общий знакомый, который предложил моему мужу позвонить мне и поддержать в изоляции. Первый раз мы проговорили 3,5 часа.
Хотя мы оба не очень уживаемся с людьми и нам сложно находить общий язык с остальными миром, но друг с другом мы его нашли в один момент.
Мы общались каждый день. При этом выясняется, что он из того же города, где я родилась. Он уже сказал всем близким, что у него появилась девушка. Я тоже понимаю, что я влюбилась. И что мне срочно нужно с ним увидеться.
Я решаю, что еду к нему знакомиться. Но пандемия в разгаре, все закрыто.
Я ищу варианты. Пишу в посольство “Я украинка, спасите”. Я узнала, что есть эвакуационные рейсы, точнее самолет-маршрутка, который останавливается в разных странах, подбирает застрявших людей и везет в Киев. И я соглашаюсь. Я даже сохранила билет, где нет ни посадочного места, ни пункта назначения. Только мое имя. Это был самый странный полет в моей жизни, но самый долгожданный. Потому что после него я впервые увидела своего будущего мужа. Я знала, что именно мужа. С момента, как мы увиделись в аэропорту, мы больше ни разу не расставались. И по сей день.
У мужа началось длительное испытание под названием “Укрощение строптивой”: очень сложно строить совместную жизнь с женщиной-карьеристкой, еще и со своим успешным бизнесом. Сейчас мне ужасно стыдно за то, как я себя вела. Я всегда была самостоятельной, у меня не было опыта быть “за кем-то”. Я устраивала истерики, если он делал что-то для меня, например, обслуживал мою машину. Только спустя год постепенно я стала доверять и позволять заботиться о себе, решать за меня. Ему было важно, как нормальному мужчину, ухаживать, а я же совсем с другим характером, дерзким. Я всегда сама умела добиваться того, чего другие не могли. Постепенно он стал меня менять, мягко показывая, что может быть по-другому.
В пандемию, когда я застряла в Болгарии и 90 дней жила без каких-либо атрибутов моей привычной жизни, без доступного мне ранее качества жизни, деньги ничего не решали, все было закрыто. В командировку из Москвы я летела в теплой одежде. До мая я проходила в джинсах с начесом, которые я сама себе подрезала до бриджей в номере отеля, когда уже стало невыносимо жарко. Ну, то есть для меня прежней это был просто капец. Когда можешь позволить себе все что угодно, а тут даже с деньгами вынужден жить в таких условиях. Если бы я себе прошлой рассказывала это, я бы не поверила.
Так вот. Когда у тебя отбирают все и дают половину, ты начинаешь это ценить. Лишиться любого комфорта и потом получить возможность заказать горячую еду, а не варить яйца в чайнике - это просто счастье.
И я думаю, ничего бы у меня с мужем не получилось, если бы у меня не было этого опыта застревания в пандемию и, как следствие, переоценки ценностей.
Когда мы увиделись, мы поняли, что мы больше не можем друг без друга, и мне предстояло жить в Украине. Я согласилась. Ладно, попробуем. Но мне не нравилось все. Абсолютно все.
Когда ты переезжаешь в Москву, любой дальнейший переезд из Москвы ты воспринимаешь личным проигрышем: вернуться туда, откуда ты начинал. Это ночной кошмар. Те, кто это проходил, меня поймут. И мне пришлось проходить через это добровольно.
Для меня это был очень тяжелый процесс интеграции, потому что я жила с мыслью, что вернусь в Москву. Я смотрела канал “Шагая по Москве” и просто рыдала. Я очень люблю Москву. Для меня это на 100 процентов мое место. Мне реально во всем везло в Москве. Особенно с людьми. У меня не было такого коннекта с людьми в Украине.
И то, через что сейчас многие проходят из-за войны, когда люди вынуждены покидать родные места, я начинала проживать еще раньше, когда влюбилась. Читаю, что сейчас чувствую люди, и узнаю себя.
Все обсуждают, какими одинокими себя чувствуют, когда рвутся старые связи и привычный быт, который делал тебя счастливым, а тогда я одна проходила через это. А все продолжали жить. Мои друзья продолжали выкладывать фото их моих любимых мест и кафе в Москве… знаешь, это ощущение, когда закрываешь глаза и помнишь запахи, звуки родных мест… Я просто молча страдала в Украине. Я жила тут, а сердце мое было в Москве.
Война.
Мы не могли поехать в Москву, во-первых, из-за пандемии, во-вторых, муж был настроен против России. Сейчас я понимаю, что уже были и другие причины. Начались разговоры о том, что будет война. В возможность войны никто вообще не верил и всерьез даже не обсуждал, но в воздухе уже было как что-то нависло. Как будто надвигалось что-то ужасное.
Накануне войны я по-прежнему была в удручающих мыслях о том, что я не хочу здесь реализовываться, я не видела для себя перспектив. Сейчас я понимаю, что может быть это была женская интуиция. У меня не было каких-то ностальгических настроений в Украине, у меня было неприятие всего, хотя я там выросла. Энергетически как будто что-то выгоняло меня. Если в Москве везло со всем буквально, в Украине все было наоборот. Я все время сталкивалась с какими-то ситуациями или негативным отношением людей, хамством. Какие-то сюрреалистические вещи постоянно происходили со мной.
23 февраля 2022 года я легла в больницу делать эстетическую операцию. И у меня было ощущение, какая-то мысль “Я больше никогда не увижу родителей”. И меня должны оперировать, а я не могу спать, очень нервничаю. Листаю сториз в Instagram, и подруга из Киева выкладывает информацию о взрывах и говорит, что началась война.
Я не поверила, ничего не понимала, стала искать информацию по сети. Я пишу мужу смс: “Как это понять?”. Мы созваниваемся, я говорю: “Забирай меня”.
Я прямо в компрессионных чулках и пижаме, он приезжает за мной с котом и его туалетом, документами, тоже в пижаме. Мы едем на заправку, чтобы наполнить канистры бензином, на заправках хаос, топливо уже заканчивалось. Мы решаем ехать в Болгарию в тот отель, где я застряла в пандемию. Ехать в никуда было бы еще сложнее, а в Болгарии у меня оставались связи и даже какие-то вещи.
Мы решаем выезжать сейчас же и ехать до упора, сколько сможем. Доехали до Черновцов. В общем сложности мы ехали около 86 часов. В первые дни атаковали всю Украину, и когда ты видишь это все своими глазами, то ничего не соображаешь. Когда проезжали Винницу, застали активные взрывы: все горит, от ужаса я просто вжималась в машину. Я поняла, все равно: где, куда; лишь бы были живыми. Мы останавливались где придется в туалет, немного поспать, ехали дальше.
В Черновцах было спокойно, это крайняя точка Украины. Я вспомнила, что у меня там живет одноклассница. Мы не общались около 10 лет, но я написала ей, попросила постирать вещи. Мы приехали, она нас накормила. Мы же толком не ели все эти дни. Это была самая вкусная еда: каша, сосиски, салат. Никакой мишленовский ресторан не сравнится. До сих пор помню. Мы сидели на кухне и ждали, пока вещи высушатся. Мы же были в пижамах, просто теперь в чистых.
Когда я застряла в пандемию в Болгарии, я испытала тотальный дискомфорт, который тогда привел меня в состояние уныния и тотального ощущения беспомощности. Я прожила эти чувства в пандемию. Поэтому когда я сидела на кухне одноклассницы в футболке и ждала, когда постираются мои немногие вещи, для меня это было уже чем-то нормальным. Нет, не привычным, так как это было все дико, но тяжелого уныния и горевания это уже не вызвало, прошло в фоновом режиме.
Мы много разговаривали. Я поняла, почему мне так сложно говорить, что я из Москвы. Я обожаю культуру, бизнес среду в Москве, атмосферу, людей. И когда я говорю своим украинским одноклассникам, что я скучаю, они меня не понимают, отписываются, осуждают. И с одноклассницей тогда случился сложный разговор. Она говорила, что всех русских надо убить, а я объясняла, что есть и хорошие люди из России. Я не находила поддержки. И до сих пор меня осуждают. Но я все равно остаюсь при своем.
И дальше случилось то, чего не ожидала. Я написала блогерам, с которыми плотно работала и дружила, и попросила их разместить информацию в соцсетях, чтобы рассказать людям, что происходит. Я буквально показала в фото и видео, что Россия делает в Украине. В России же сначала вообще тишина была, никак не освещалось происходящее. Я прошу: “Расскажите, вот моя личная видеозапись”. А они отказались. Все. Просто “нет”.
Никто не поддержал. “Мы тебе сочувствием, но давай без политики”. Меня это очень задело.
Я сделала объявление, что все, Ольга Boost прекращает работу с блогерами. И в тот же день я закончила работу со всеми блогерами. На эмоциях.
Сейчас не уверена, что сделала бы так же. Те люди, которые своими глазами это не увидели... они же не обязаны вовлекаться и реагировать на происходящие события. Москва и сейчас живет, как прежде. Сейчас я с пониманием и прощением отношусь к тем, кто не знает, где Украина и что такое война. Я понимаю, что это своего рода защитный механизм. Ты не обязан вовлекаться во все. Аналогичная ситуация с Израилем. Я вот не репостила ничего. Я этот ужас сама прошла. И другие люди могут не хотеть вникать в весь этот ужас.
Кстати, потом все эти блогеры писали мне, что хотят вернуться и сотрудничать, но я уже была в Канаде и отказала.
В Черновцах жилья совсем не было. Было ясно, что надо двигаться дальше. Мы снова отправились в путь и я прямо в дороге “стелила соломку”: искала в телефоне, какое жилье в каком населенном пункте можно забронировать и сразу резервировала, на случай, если придется там останавливаться на ночлег. Все стоило космических денег. Мы делали репосты в чатах и соцсетях, чтобы люди тоже могли воспользоваться жильем, если кому-то вдруг потребуется. Все украинцы действительно объединились в это тяжелейшее время.
Мы добрались до курортного города в Закарпатье. Там было спокойно, и мы забронировали отель. Мы стали закупаться разными бытовыми вещами, но проблема была в том, что на весь городок был всего один магазин. И в какой-то момент мы стали замечать, как каждый день продуктов становится все меньше, меньше, а поставок не было, потому что в условиях войны никто просто не мог доехать до города. Стало ясно, что в перспективе это грозит гуманитарной катастрофой.
Моя одноклассница из Бучи рассказывала, что она как раз родила ребенка, но от стресса у нее пропало молоко. Буча была в полной изоляции. Вокруг взрывы, холодно, зима. Сосед включал ей свой автобус, чтобы она могла немного погреться со своим новорожденным ребенком. Она просила волонтеров привезти ей смесь для кормления, но никто просто не мог доехать. Это ужас.
Мы понимаем, что все, надо ехать в Болгарию. Мы уезжали вдвоем туда, где началась наша история любви. Только теперь поводом была война.
Я не была в самым горячих и опасных местах, как Буча, например. И не находилась долго в этих ужасных условиях. И слава Богу. Но мне хватило того, что я видела. Мне до сих пор снятся сны. В подсознании остался большой отпечаток. Но тогда все, о чем я могла думать, это как уехать и куда уехать как можно дальше. Какие-то ближайшие страны я не рассматривала, потому что там я все равно чувствовать себя спокойно не могла. Потому даже в каких-то ближайших странах у меня не было фонового спокойствия. Мысль о том, что война может распространиться дальше, уже не была какой-то абсурдной, фантасмагорической. Поэтому у меня постоянно было такое состояние, что надо двигаться быстрее, дальше, что надо бежать, чтобы война нас не достала.
Всем друзьям и знакомым, которые знали, что я украинка и переживали, звонили, я говорила, что если бы сейчас Илон Маск собирал добровольцев на Марс, моя семья была бы первой в списке. Потому что в то место, куда я всей душой хотела бы вернуться, я больше не могла ехать, а Марс отвечал всем условиям, которые я тогда для себя придумала. Мне просто хотелось сбежать как можно дальше от всего этого.
И было ясно, что вернуться туда, куда я всем сердцем хочу вернуться, вернуться нельзя. Ни муж не поймет, ни я сама. После такого поступка я просто не могу туда вернуться.
Улететь на Марс было бы и протестом, и возможностью начать все с нуля и далеко. Вот такие были мысли.
Канада.
Мы разместились в Болгарии. Мы жили бесплатно в том же отеле, и это сняло много вопросов, но никакой радости и эйфории у нас не было. Мы были растеряны, но при этом были в каком-то состоянии максимальной собранности. Мы закупались впрок едой, если видели что-то в магазине; соблюдали комендантский час. Это все было на подсознательном уровне. Я заметила это, когда покупала консервы, которые раньше в принципе никогда не покупала. Паттерн поведения поменялся.
Постепенно нас стало немного отпускать в эмоциональном плане, помогало, что Болгария была для меня знакомым местом, мне не приходилось экстренно ориентироваться в незнакомом месте. Но Болгария оставила свой отпечаток: я больше ни разу не останавливалась в отелях и ненавижу белое постельное белье.
Мы стали думать, что делать дальше. Муж продолжал работать удаленно. Планы вдолгую было сложно строить. Появлялась информация, что многие страны открыли программы помощи украинцам для релокации. От друга мы услышали про возможность поехать в Канаду, которая гарантированно предоставляла документы на 3 года. Для нас это уже была хоть какая-то ясность.
Мы вообще ничего не знали о Канаде, никогда ее не рассматривали даже для туризма. И ничего про нее не читали. Мы открыли компьютеры и просто стали заполнять документы. Нас очень быстро пригласили в Стамбул на вклейку виз, и вот мы летим в Канаду. Уже в самолете мы посмотрели выпуск Птушкина (популярная телевизионная передача про путешествия) про Ванкувер. Ну то есть Канада абсолютно не была осознанным выбором двух взрослых людей.
Когда мы приехали в Канаду и осмотрелись, я впала в какое-то уныние и спрашивала мужа, обязательно ли нам теперь жить здесь 3 года. То, что казалось очень крутым предложением для эмигрантов в условиях войны, сейчас казалось каким-то ужасом. Было непросто адаптироваться. А мысль, что я теперь должна жить здесь, сводила с ума.
Сердцем я все еще в Москве. “Москва слезам не верит”, но моим слезам, думаю, поверила бы. Потому что если я плачу, то плачу по Москве. Я обожаю этот город, я растворилась в нем. Я хорошо помню себя там. Я могла идти по городу и думать: “Боже, как мне хорошо, как мне повезло жить в этом городе”.
При этом я много путешествовала, даже жила в других странах, но нигде больше у меня не было такого ощущения. Да, было прикольно, но в Москве меня прямо мурашило от всего.
Хотела бы я туда вернуться? Да. Если убрать контекст, сколько жизней сломали, что они напали на моих родителей, что они сажают в тюрьмы моих друзей-предпринимателей, весь беспредел, который происходит, то конечно, я бы хотела вернуться. Но это невозможно, контекст не убрать.
Хочу ли я вернуться в Киев? Нет. У меня никогда не было любви с Киевом, ее и не появилось и не появится, я думаю. Это не мой город.
В Канаде постепенно начало приходить осознание случившегося, я стала себя ругать, что мало виделась с родителями. Стала каждый день изнурять себя фразой “Имея, не храним. Потерявши - плачем”. Я стала скучать по разным мелочам: по круассану, вкусному кофе, людям, по привычным вещам. Понимание, что я могу больше не увидеть близких, а если и увижу, то не скоро, очень угнетало.
Еще меня изводила мысль об упущенном времени. Что вместо лежания на диване можно было бы успеть много всего полезного. Например, обучиться вождению автомобиля на механике, чему меня давно уговаривал муж. Я этого не сделала, в итоге в те дни, когда мы почти без остановок были в пути, убегая от войны, я не могла его подменить за рулем, хотя он очень уставал.
Или вот “тревожный чемоданчик”, которого не было. После того, как я застряла в пандемию в Болгарии без каких-либо базовых вещей, я стала во все поездки собирать огромные чемоданы. Я брала даже батарейки. Муж, который пообещал влюбить меня в Украину, прокатив по всей стране, перед самой войной убедил меня перестать кормить свой страх, отпустить ту травму и перестать собираться как в последний путь. И я согласилась и расслабилась. А когда началась война, я себя очень ругала, потому что в итоге у нас на руках были только документы. Ни воды, ни вещей.
Токсичные чаты и поиск себя.
Конечно, в какой-то момент встал вопрос, чем мне заниматься. Я вогнала себя в эмоциональную ловушку, читая русскоязычные чаты, где “доброжелатели” говорили, что все приезжающие обязаны будут начинать с нуля, с самых низов. Внушали, что наша жизнь теперь закончена. То есть не было каких-то поддерживающих, воодушевляющих чирлидеров, которые бы говорили “у тебя все получится”. Была группа антиподдержки, которая кричала, что все будет плохо. Так что настроение было гнетущее.
Мне важно обозначить свою позицию. Я не беженец, которого спасли. Мы не те эмигранты, которые выбрали Канада ради какого-то классного уровня жизни. Мы и сами жили на высоком уровне и приехали, чтобы продолжать жить на таком же уровне. Мы готовы трудиться. Муж уже работает на местную компанию для легализации, хотя свой бизнес мог бы позволить нам оставаться в свободном плавании. Мы, чтобы обеспечить себе тот уровень жизни, к которому привыкли, тоже вложились в экономику Канады.
Читая местные русскоговорящие чаты с кучей негатива, мне важно обозначить нашу позицию. Потому что разные люди будут читать интервью.
Меня очень сильно задевает, что люди в местных чатах, которые не столкнулись с тем, с чем столкнулась я, моя семья, друзья, позволяют себе писать в социальных сетях: “Да что украинцы жалуются, пусть возвращается домой, судя по сториз все у них классно, вон им по 3 тысячи дают”. То есть выставляют украинцев халявщиками.
Мы уже заплатили здесь столько налогов, что я точно знаю: Канаде с нами повезло. При этом Канада для меня, как предпринимателя, не самое выгодное место, но я, можно сказать, иду на сделку, меняя огромные налоги на возможность жить и работать в стране. Я приехала не пользоваться чьими-то деньгами, я приехала создавать свое.
Я готова была бы отдать даже больше, чтобы через все это не проходить. Если люди, которые пишут это, считают, что все это горе стоит компенсации в 3000 и work permit, мне жаль этих людей.
Знаешь, надо быть совсем неадекватным человеком, чтобы получать удовольствие от пособий и похода в фудбанк. Хотя я знаю и таких дофаминовых наркоманов, которые ездят на последних мерсах и радуются бесплатному бургеры по паспорту. Меня бы расстраивала такая жизнь. Но ситуации бывают разные. Ты можешь остаться без работы и не в результате войны, главное не опускать руки и не впадать в уныние.
Дофаминовые наркоманы на новейших Mercedes-Benz, радующиеся бесплатному бургеру.
Я до сих пор вижу этих людей в чатах, и они продолжают писать этот негатив. Считается, что обычно такие вещи пишут плохие люди, которые сами в жизни не состоялись, но нет, это вполне нормальные люди, которые живут свою нормальную жизнь, ездят на хороших машинах. Для чего они это делают - я не знаю.
В какой-то момент, начитавшись негативного дерьма, что надо начинать с нуля, я в это поверила. Я буквально заразилась этой токсичностью, перестала видеть какой-то смысл.
Мне не хотелось привычных вещей, например, наряжаться. А смысл? Здесь не принято наряжаться. Мой привычный образ жизни здесь из-за токсичности стал превращаться в апатию. Я заранее была разочарована во всем.
Я пыталась увидеть во всей ситуации знак от Вселенной: Оля, если тебе что-то не нравилось в твоей жизни, самое время поменять это. Я долго размышляла, кто я, что я умею, что такого нового и крутого я могу создать здесь, чего я не могла сделать там. Но я пошла по ложному пути, начитавшись всех этих негативных сообщений. Меня бросало из стороны в сторону, начиная с real estate до рассмотрения возможности работать преподавателем английского языка. Потом я думала устроиться на работу в Sephora, так как я очень люблю косметику. Ну что, пройду карьерную лестницу от консультанта до управленца, мне же это под силу. Сейчас я понимаю, что это абсурд, что зачем-то меня несло совсем в новые для меня сферы.
Но в итоге вместо поиска новой работы я узнала, что беременна. Мы давно хотели и планировали, но не получалось. После многих разочарований я без особых ожиданий сделала тест и увидела результат. Период беременности и сильнейшего токсикоза освободил меня от мыслей, куда идти работать и что делать дальше. Вопрос отпал.
Я наслаждалась беременностью, красила волосы в розовый цвет и была окружена бесконечной заботой и любовью моего мужа. Это был прекрасный период. А потом появилась наша Кнопочка. И муж стал еще и прекрасным отцом.
Эмиграция - это же буквально шрам.
Мои друзья из Москвы, конечно, поддерживали и радовались, что я выехала. Но по-честному, они, конечно же, не понимали, через что я прохожу. Эмиграция - это же буквально шрам. И ты никогда от него не избавишься. Это другое. И те ребята, сочувствующие мне и войне, но сидящие при этом в Джонджоли (модный ресторан) в Москве, никогда не поймут, что такое, например, просчитывать дни, которые ты можешь легально находиться в стране или считать свои баллы для получения ВНЖ и искренне переживать за это.
Ну то есть мои ребята поддержали меня, но за этой поддержкой кроме слов ничего не было. Это как рассказывать нерожавшей подруге про роды и ребенка. Там нет глубины.
Мои друзья из Украины меня не поддерживали, потому что они ждали, что я наконец-то повернусь попой к Москве и выскажусь, а я этого не сделала. С некоторыми людьми на этом фоне даже прекратилась дружба.
Сначала я очень страдала, что у нас здесь нет какого-то окружения, круга общения, но эмиграция помогла мне увидеть в муже и главного советника, и подругу, приятеля. Так получилось, что муж смог воссоздать все роли, в которых я ранее нуждалась. Я раньше не думала, что это возможно. И это очень классный опыт, который мне тоже очень помог в эмиграции.
Обретение себя.
К мыслям о работе и о том, что делать дальше, меня неожиданно вернул Instagram. Листая ленту, полную мамского контента, я наткнулась на свою знакомую, которая жила в Америке и была блогером. И я связалась с ней, рассказала о том, чем занимаюсь. И оказалось, что она искала именно меня. Наши интересы и цели совпали на 100 процентов, и мы стали работать. Я была счастлива! И сейчас у нас 15 миллионов просмотров, сотрудничество с разнообразными брендами, потрясающие результаты, которые напомнили, кто я, в чем моя экспертность, и вдохновили вернуться к моему делу. Я снова успешная реализованная женщина. Я не мою туалеты, а занимаюсь на новом рынке тем, что люблю и что у меня получается лучше всего.
Вообще эта индустрия зародилась здесь, в Северной Америке. Здесь была создана сама соцсеть. И все тренды зарождаются здесь, а потом уже приходят к нам. Но у нас есть такая особенность - докручивать, придумывать новое. Местные блогеры как снимали себя на каком-то фоне 15 лет назад, они также и снимают себя сейчас. Может камера стала лучше, а они старше. Но наши блогеры подсматривают, что-то копируют, а потом шагают дальше, развиваются, пробуют новое. Поэтому я отношусь с уважением с мастодонтам индустрии, но стараюсь этот фундамент подчеркнуть и докрутить.
В Украине у меня был свой Курс по SMM и работе с блогерами. Я обучала тому, как закупать рекламу у блогеров, как выводить в тренды, как привлекать бренды для рекламы и как с ними общаться. Зная все эти стандарты и алгоритмы, я стала их применять здесь.
Мы с тобой виделись несколько месяцев назад, когда у меня был совсем другой настрой, и я не планировала продолжать свой бизнес. Но сейчас я могу с гордостью сказать, что у меня уже сформировалось тут свое SMM-агентство, и со мной уже работает много известных брендов, например, Unilever, с которыми мы уже рекламировали много разных продуктов, Nike, Solid Starts, Freedom Moms, JSHealth Vitamins, др.
Я уверена, что именно мой бэкграунд , качество работы и клиентский сервис позволили мне получить в качестве клиентов крупнейшие компании с серьезными бюджетами, которые не боятся работать с незнакомым агентством, новичком на местном рынке. И мы уже внедряем высокие стандарты в работу с брендами, которые честно говорят, что они прежде на таком высоком и профессиональном уровне с блогерами не работали. Такой подход в целом поднимает на новый уровень индустрию в Канаде и Северной Америке. Мы также закладываем стандарты отношений брендов с блогерами, основанный на принципе взаимного уважения. И блогеры готовы работать исключительно с нами, видя такой профессиональный подход.
По итогам уже за несколько месяцев работы результаты рекламных кампаний ошеломляющие.
Сегодня я очень воодушевлена. Если сравнить меня сегодняшнюю с той моей версией, когда я только приехала в Канаду и думала, что мне чуть ли не улицы или туалеты придется мыть, то это небо и земля. Оглядываясь на те свои страхи, сейчас я понимаю, что все эти страхи можно было смело отпускать.
Точно могу сказать, что навык удаленной работы во много помогает эмигрантам.
Ты можешь свой опыт и навыки переложить и адаптировать под местный рынок. Ты можешь быть пластичным и продолжать какую-то свою профессиональную историю. Не обязательно эмиграция - это обнулить все и начать с нуля. Я очень часто слышу про это истории. К сожалению, я знаю, что многие с этим действительно сталкиваются. Может это временно. Но может так случиться, что это новая рутина или тяжелая физическая работа может так затянуть и вымотать, что не останется энергии подумать и осознать, что у тебя может быть другой путь.
Я рада, что у меня получилось. Я прошла через страхи, неуверенность… да много чего было! И это постоянное желание все бросить и уехать. Боже, это же просто классика, по-другому даже не могу сказать.
Я рада, что это все прошло. И я уверена, что у меня еще будет миллион самых разных моментов, сомнений и трудностей, но я очень верю в то, что я их преодолею.
